Альда долго лежала, прислушиваясь к мерному дыханию отца, и незаметно для себя задремала. Ночью она несколько раз просыпалась от ржания лошадей и от того, что отец выходил прогонять какого-то зверя, кружившего возле сторожки. Окончательно она проснулась, когда край неба, видимый с ее лежанки через маленькое оконце, стал понемногу светлеть. Вчера она была придавлена свалившимся на них несчастьем. Его уже давно ждали, но легче от этого не было ничуть. Сейчас в тишине заброшенной сторожки она внезапно отчетливо поняла, что прежней жизни больше нет и никогда не будет. А что будет – зависит от ее отца и благосклонности Ньоры. К своему удивлению, девушка осознала, что ничуть не боится и готова вместе с отцом драться за свое будущее. Придется многое узнать и многому научиться? Что же, значит, она узнает и научится! Ни слабой, ни глупой она себя не считала. Придется терпеть лишения и подвергаться опасностям? Ну и пусть! Ради счастья стоило потерпеть и побороться! А счастье в ее понимании – это большой богатый дом и сильный любящий муж рядом. Что еще нужно женщине, которой боги и так дали так много всего, чем обделены другие: благородство, красота и здоровье. Поэтому новый день она встретила совершенно спокойно.

Глава 2

Проснувшись утром, первым делом скатали влажные попоны, а коней вытерли насухо. Дождь кончился еще до полуночи, и теперь проглянувшее солнце быстро сушило землю. Лошадям дали поесть овса, скормив им половину того небольшого запаса, который прихватили из замка.

– Надо бы их попоить, – сказал отец, – но придется это сделать позже. Все видели, что мы отправились в сторону Паршина, вот пусть и дальше так думают. Нам же надо прямо в противоположную сторону. Сейчас проедем несколько лер лесом, чтобы объехать замок, а потом возле моста выедем на дорогу. Там заодно напоим лошадей, а сами позавтракаем позднее. В направлении Колина [7] должен быть придорожный трактир, там и поедим.

Так и сделали. Солнце уже хорошо пригрело, и от ночной сырости не осталось и следа. Ехать на Бри по редкому сосновому лесу было бы очень приятно, если бы не начавшее донимать Альду чувство голода. Она не привыкла к длительному воздержанию в пище, а последний раз нормально поела еще тем утром в замке. Вечером в сторожке она нехотя сжевала черствую лепешку и теперь пыталась вспомнить, есть ли в сумке что-нибудь съедобное, что можно съесть без готовки.

– О чем задумалась? – спросил отец.

Ответом ему было громкое урчание в животе дочери.

– Это не я, – Альда припала к шее лошади, чтобы скрыть смущение. – Это оно само.

– Ну извини, – расхохотался отец. – Виноват. Я думал вчера поохотиться, но не принял в расчет дождь. Да и вытурили нас из замка слишком рано. У меня еще осталось пара лепешек, но лучше потерпеть до трактира.

– А я свою съела еще вчера, – призналась Альда, – а в седельных сумках только крупа, соль и специи.

– Давай прибавим ходу, – предложил отец. – Вон уже видна дорога.

Они выехали на дорогу и поехали заметно быстрее. Где-то через полчаса дорога вывела их на тракт, который отличался от нее только большей шириной и разбитостью.  Здесь уже начали попадаться экипажи и всадники, несколько раз они обгоняли крестьянские обозы и отдельные повозки. Живот Альды распелся не на шутку, и она с красными от стыда щеками украдкой посматривала на проезжающих.

– Выше нос, девочка! – сказал отец, поняв причину ее смущения. – В дороге это обычное дело, да и не слышит тебя никто за шумом.

Вскоре у дороги показалось большое двухэтажное здание трактира. У коновязи отец и дочь спешились и отдали повод слуге. Буше прихватил с собой сумку с серебром и распорядился покормить лошадей.

В большом трапезном зале трактира по утреннему времени было почти пусто. Они уселись за один из столов, к которому сразу же подбежал слуга.

– Еды мне и дочери, – сказал отец. – Вина не надо: не люблю пить по утрам. У вас молоко есть?

– Есть, – ответил слуга, немного ошарашенный заказом.

– Тогда давайте молока. И быстрее, не видите, что ли, что юная госпожа умирает от голода? Одна нога здесь, другая там.

Уже через пару минут они с удовольствием пили теплое парное молоко, наливая его в глиняные кружки из высокого кувшина. Не успели они справиться с молоком, как на столе материализовались два блюда с жареным мясом и тушеными овощами. Отдельно горкой лежал нарезанный свежеиспеченный хлеб.

– Хороший трактир, – одобрил отец, переключаясь с молока на мясо. – И обслуживание тоже на уровне.

Как ни старалась Альда есть понемногу, она все равно объелась. Живот утихомирился, но стало трудно дышать.

«Как же я в таком состоянии заберусь на Бри?» – в панике подумала девушка.

Словно заметив ее состояние, отец распустил пояс и жестом подозвал слугу.

– Нам с дочерью требуется отдохнуть. У вас есть комната с двумя кроватями?

– Вам на весь день, ваша милость? Там кровати широкие, может одну?

– Сказано же, что я с дочерью, – недовольно прогудел отец. – Комната нужна только до обеда. Отобедаем у вас и двинемся дальше.

Слуга получил серебряную монету и принес на сдачу жменю меди, которую Альда ссыпала в свой кошелек, после чего повел господ на второй этаж в небольшую, но чистую комнату с двумя кроватями.

– Давай отдохнем, дочь, – сказал отец, стаскивая камзол и сапоги. – После обеда будем ехать до самого города уже без остановок.

Обед был точной копией завтрака, но такого аппетита уже не было, так что ели умеренно. Расплачивалась на этот раз Альда, отсчитав указанное количество монет и по совету отца добавив еще одну рассыпавшемуся в благодарности слуге.

Дорога до Колина ничем не запомнилась. Города достигли к вечеру, когда солнце уже начало прятаться за горизонт.

– Скажи, служивый, – спросил отец стражника на воротах, – как нам найти постоялый двор поприличнее?

– Так, ваша милость, езжайте прямо по улице до площади. А там сразу два постоялых двора. И оба неплохие.

Довольный страж получил монетку, а Буше, торопя лошадей, поспешили дотемна добраться до места и устроиться на постой.

Утром Альда проснулась от боли. Болело все: ноги, ягодицы и поясница. Она часто устраивала конные прогулки, но они редко длились больше двух часов. Вчера девушка перебрала привычную норму раз в пять. С трудом встав с кровати и одевшись, она спустилась к завтраку, ругаясь про себя так, что заслушался бы их бывший конюх. Отец встал раньше и ждал дочь за столом, заставленным блюдами и напитками.

– Что это за развалина? – насмешливо прищурился он на едва ковыляющую к столу дочь. – И как ты в таком состоянии думаешь продолжать путь? Придется, видимо, здесь на денек задержаться.

Он начал насыщаться раньше и закончил завтрак, когда дочь еще вовсю работала челюстями.

– Ты все-таки не переедай, – сказал он, заметив, с какой скоростью исчезает содержимое блюд. – Верхом ты ехать не сможешь, но ювелиров навестить надо. Возьмем экипаж.

Сиденья в экипаже оказались мягкими, но все равно при малейшем толчке Альду перекашивало, а трясло немилосердно. Но все когда-нибудь заканчивается, закончилась и эта пытка, когда экипаж выкатил в квартал ювелиров и остановился.

– Подождите нас, милейший, – приказал отец кучеру, подавая дочери руку, в которую та сразу вцепилась. – Альда, ну нельзя же так! Надо учиться терпеть боль. Это полезное умение, и в жизни еще не раз пригодится.

Девушка собралась с силами, оперлась на руку отца, и они почти нормально вошли в ближайшую ювелирную лавку.

– Чем могу быть полезен господам? – спросил пожилой, солидный ювелир, поднявшийся со стоявшего за прилавком стула.

– Мне нужно продать этот камень, – надменно произнес  Буше, положив на сукно прилавка один из алмазов.

Ювелир взял камень, внимательно посмотрел его на свет лампы и вынес свой вердикт:

– Тридцать золотых.

– Я, кажется, по ошибке попал не в ту ювелирную лавку, верните камень!